Открытое сердце Галины Ботяровой

Юрист тяжелых случаев – так многие называют основателя юридической компании «Золотой муравей»

Текст: Марта Тонова

В четыре года она научилась молиться. За маму. Пусть мама будет здорова. Один непрофессиональный иконописец подарил маленькой девчушке икону. Очень важную в ее жизни. Первую часовенку в своем тольяттинском детстве она тоже нашла сама. А повзрослев, поняла: «Бог должен быть в твоем разуме». Это вовсе не значит, что можно прожить жизнь не ошибаясь. Она тоже ошибалась. И точно знает, что у каждого есть право на ошибку. И на справедливость тоже. Поэтому вопрос о выборе профессии перед ней не стоял. Юрист Галина Ботярова понимает тех, кто нуждается в ее защите.

Профессия выбирает

Защищать или обвинять – это тоже призвание? Или выбор?

– Мы не выбираем профессию, она нас выбирает. Ко мне очень рано начали обращаться люди, которым нужна была защита. У кого-то не было финансовой возможности нанимать юристов. Кто-то растерялся перед бедой и пришел спросить, что же теперь делать. Я отвечала: «Давайте попробуем». А когда стала выигрывать первые дела, таких людей становилось все больше и больше. И до сих пор в девяноста процентах случаев я работаю по рекомендации.

Мы проанализировали наше рабочее расписание и подсчитали, что каждый месяц мы ведем минимум 41 судебное заседание. В этом месяце их было 46. То есть за год мы проводим от 480 судебных процессов. Это очень большой объем работы, с которым иные юристы просто не справились бы. Сейчас все знают, что, когда мы судимся, мы судимся за правду. Нас нельзя перекупить.

А обвинять… Обвинять я в принципе по природе своей просто не могу. Каждый человек может ошибиться однажды. Мы ведь не жили жизнь до этого. Это как борщ сварить в первый раз: обязательно что-нибудь сделаешь не так. И чем сложнее жизненные уроки, тем больше в человеке содержания. Практически у каждого нашего писателя, известного художника, выдающегося человека была очень сложная судьба. Не просто так становились выдающимися. Они что-то такое пережили, что-то важное осознали, прошли какой-то путь.

Я вот не так давно прочитала книгу великого кардиохирурга Николая Амосова. Сказать, что он сразу стал гениальным? Нет. У него было инженерное и медицинское образование. Во время войны через хирургическое отделение его передвижного полевого госпиталя прошло более 40 000 раненых, сам он провел около 4000 операций.
Получил на войне потрясающий практический опыт. Организовал институт кардиохирургии. Мог по 25 часов непрерывно проводить операции на открытом сердце. Но в своей книге он рассказывает не о своей гениальности, он рассказывает нам о своем «кладбище», о том, как он сам ошибался. Людям свойственно допускать ошибки, но когда ты имеешь Бога в разуме, то осознаешь, что ошибся: «прости, подскажи, как быть дальше». Вопрос вообще не в иконах. Можно просто стоять на автобусной остановке и говорить с Богом сердцем.

На шесть томов

От прямого значения слов «операция на открытом сердце» перекинем мостик к теории «открытого сердца» в вашей профессии?

– Я очень эмоционально веду судебные процессы. Однажды мы защищали добросовестного плательщика, которого управляющая компания ЖКХ вдруг сочла должником, несмотря на собранные нами шесть томов доказательств и его оплаченные счета. И в тот раз по поводу моей эмоциональности судья сказала мне: «Что же вы, Галина Ивановна, так переживаете? Вы же там не живете». Да, я там не живу. Но я живу в сегодняшнее время. И мои попытки найти справедливость в принципе – это возможность сохранить ту судебную практику, которая дает возможность эту справедливость отстоять. Я не хочу, чтобы у поколения наших внуков несправедливо отбирали имущество, взыскивали кредиты, которые они не брали. Я хочу, чтобы в каждом моем деле был не только смысл, но и помощь тем, кто, оказавшись один на один с несправедливостью, увидев мою судебную практику, поверил, что, если смогла я, сможет и он.

Профессиональные знания и опыт плюс сердечность?

– У нас в юридической практике есть такое понятие, что отождествлять себя с клиентом – это моветон. Даже в вузе будущему юристу говорят, что, принимая все близко к сердцу, ты не сможешь полноценно защищать человека. Но я считаю, что это не так. Да, мы должны иметь холодный ум, уметь сдерживать эмоцию, но мы должны и сопереживать. Потому что отделить главное от второстепенного в решении проблемы, достать то, что скрыто за болью, обидами и страхами, мы можем только тогда, когда искренне сопереживем доверителю. Не всегда женщина приходит делить имущество для того, чтобы получить решение и закончить отношения. Иногда женщина это делает, чтобы пусть и через судебные споры, но как можно дольше удерживать эмоциональную связь с бывшим супругом. Разбираемся в истинных целях, вырабатываем стратегию – и вперед, за победой. А возвращаясь к теории открытого сердца, скажу, что по Амосову – это про рискованные операции. У нас тоже есть рискованные дела. Зачастую, когда мы берем новое дело, мы не всегда знаем, в какой объем оно выльется и к каким методам будет прибегать наш оппонент.

К такому повороту может быть готов только сильный человек. Вы сильная?

– Отличие сильных людей от слабых заключается в том, что первые в любых обстоятельствах видят возможности и действуют, пока не добьются результата, вторые видят безысходность, перестают действовать, смиряются, поэтому никогда не достигают результата. Я в этом смысле, конечно, сильный человек и могу измерить это теми проблемами, с которыми ко мне приходят. Недавно у одного врача увидела табличку «Врач тяжелых случаев». Причем за этим специалистом очень давно наблюдаю. Она была заведующей отделением, потом стала кандидатом, потом доктором медицинских наук. Я вообще люблю биографии интересных людей. Потому что нахожу в них вдохновение для себя. Я с восхищением думаю: вот она же смогла, значит, и я смогу. У нас тоже может висеть табличка: «Юрист тяжелых случаев», нас так называют, когда к нам идут с ситуациями, где совсем все безнадежно.

Оставить после себя

В детстве вы тоже были отважной девочкой?

– Всегда. С раннего возраста. Я очень рано начала сама посещать поликлиники, разбираться в документах, решать трудности, брать ответственность за маму и за своих близких. Для меня это был естественный процесс. Я была самой взрослой в семье. Так было всегда. Поэтому я точно знаю, что самые сложные клиенты – это те, у которых проблемы копились годами, а они хотят их решить за раз. Я могла бы сказать таким людям: «А почему вы не решали проблемы так долго?» Но я не вижу смысла в нравоучениях. Да и не за нравоучениями они ко мне пришли. Пришли за тем, чтобы я помогла. И я стараюсь помочь.

Юристом можешь ты не быть, но человеком быть обязан?

– Мне кажется, что я все время пытаюсь проанализировать, для чего человек живет, для чего ему дана профессия. Прийти и прожить свою жизнь за зарплату? Наверное, это тоже неплохо. Многие, наверное, так и живут. Но мне хочется, придя на свою работу, постараться что-то оставить после себя. Много лет назад у нас был ребенок, которого хотели лишить квартиры. Уже была устоявшаяся практика, в которой все суды были проиграны, а мы изменили эту практику, и квартира досталась ребенку. Причем, когда мы брались за это дело, я тоже была уверена, что мы проиграем. Мы все должны мерить свои труды таким мерилом: зачем я здесь, что я могу изменить, чем я могу быть полезным. Думая об этом, мы будем качественно другими людьми и будет больше справедливых решений.

Не вышибить из седла

Как ваши дети выживают в таком напряженном режиме своей мамы?

– Да, график моей работы последние годы не меньше двенадцати часов. За все время у меня было всего два отпуска. Но мне с детьми очень повезло. Они мой труд абсолютно осознают, потому что и сами настоящие трудяги. Сын в школьные годы занимался футболом, английским, учился, а сейчас уже живет самостоятельно и работает как настоящий трудоголик. Он всегда и во всем меня поддерживает, помогает, он моя опора, он мое самое надежное плечо. Дочка тоже с четырех лет занимается танцами, а потом и виолончелью. У нее всегда очень плотный график, она получает два образования и, несмотря на профессиональную занятость в музыке, любит и порядок навести, и что-то вкусное приготовить. Она невероятно талантливая, она мое вдохновение. Мне никогда не нужно было их воспитывать, в них столько ума, порядочности, уважения, мне все время хотелось вместе с ними расти. Детям запоминаются эмоции, когда все хорошо, и мама рядом, и мы что-то делаем вместе, поэтому если мы и проводим выходные вместе, то всегда стараемся куда-то выбираться, как-то проводить насыщенно время. Я очень хочу, чтобы они во взрослой жизни смогли окунуться в эти воспоминания – там было хорошо. И чтобы в голове у них остался голос: «Ты все сможешь, у тебя все получится. Утро вечера мудренее». Или, как говорила моя бабушка: «Ничто нас, внучка, не сможет вышибить из седла – такая поговорка у майора была».

Блиц:

Ваш личный дресс-код?

– В суды – костюмы, в жизни – джинсы и футболки.

Каблуки или кроссовки?

– Однозначно кроссовки.

Быстрая езда или размеренная дорога?

– Я очень много за рулем и хорошо умею водить быстро. Но характер езды зависит от количества судов, которые у меня запланированы на день. Если их несколько, да еще и в разных районах Самары, то приходится торопиться. Но, если есть возможность ехать спокойно, это очень редкая возможность, я возьму кофе, включу музыку или аудиокнигу и буду с удовольствием ехать спокойно.

Сегодня у вас трудный день?

–Насыщенный. Вот у моей подруги трудные дни – у нее муж на войне. Слава Богу, у меня просто много дел.

г. Тольятти, Новый проезд, д. 8, оф. 322, этаж 3.